Отношения Дуни к отцу

Нравственные вопросы любви и долга волновали человечество во все времена. Звучит эта тема и в «Станционном смотрителе» — одной из «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина» А. С. Пушкина. С одной стороны, это история обыкновенной человеческой жизни — жизни Самсона Вырина, в которую вторглись и которую безжалостно растоптали, с другой — судьба дочери Самсона Вырина — Дуни. И если то, что произошло с Самсоном Выриным, можно назвать трагедией, то драмой, по нынешним временам, судьбу Дуни следует назвать с большой натяжкой — разве человек не свободен в своих действиях?
Да, смирение унижает человека, вытравляет в нем гордость, достоинство, чувство зависимости, превращает в добровольного раба, в покорную ударам судьбы жертву. В этом и заключается весь трагизм жизни, а вернее сказать, существования, Самсона Вырина. Он, как характеризует его Иван Петрович Белкин, «сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда» , олицетворяет собой всех смотрителей, которые, говоря словами того же И. П. Белкина, есть «вообще суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях на почести и не слишком сребролюбивые» . Ведь именно поэтому, когда в Петербурге приятель советовал ему жаловаться на гусара Минского, смотритель подумал, махнул рукой и решил отступиться.. .
Отступиться от чего? От своего права отца наказать гусара, увезшего родную дочь. «Такую разумную, такую проворную, всю в покойницу мать» . Но и здесь в нем заговорил все тот же «мученик четырнадцатого класса» . «Вот уже третий год, — заключил он, — как живу я без Дуни и как об ней нет ни слуху, ни духу. Жива ли, нет ли, Бог ее ведает» . Не ее первую, не ее последнюю сманил проезжий повеса, со смирением думает несчастный отец. Он отступается от своей дочери, которой, бывало, так не мог нарадоваться. Уж он ли не любил своей Дуни!
А что же Дуня? Да, ею дом держался, да, она сглаживала конфликты между отцом и приезжими, гасила едва разгорающиеся скандалы. Но, как рассказывает все тот же Иван Петрович Белкин, «маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею на меня; она потупила большие голубые глаза; я стал с ней разговаривать, она отвечала мне без всякой робости, как девушка, видевшая свет» .
Видимо, ослепленный своей любовью, отец не замечал, что дочь, наверное, уже тогда подсознательно представляла себя в этом «свете» , а не на забытой Богом захолустной станции. Такой, какой ее увидит Вырин через несколько лет, — одетой со всей роскошью моды, сидящей на ручке кресла рядом с Минским, «как наездница на своем английском седле» , перебирающей его черные кудри своими сверкающими пальцами.
Не знаю, обманывал ли гусар Минский Вырина, когда говорил ему: «Она меня любит, она отвыкла от прежнего своего состояния» . Умалчивает Иван Петрович Белкин и о том, вышла ли Дуня замуж или стала обыкновенной содержанкой. Мальчишка, провожавший рассказчика на могилу спившегося от горя станционного смотрителя, сказал ему, что Дуня стала прекрасной барыней, приезжала в карете, запряженной шестью лошадьми, с тремя маленькими барчатами и с кормилицей и дала ему пятак серебром. Меня все это почему-то, как и автора, радует. За подобный рассказ я и сам бы дал мальчишке такой же пятак. Судьба Дуни, по-видимому, сложилась счастливо. Тем более трудно простить ей то, что она забыла старого отца.
В чем заключается жизненный долг родителей перед детьми и детей перед родителями? На чем основываются нравственные отношения между людьми? То, о чем писал А. С. Пушкин, в литературе скоро назовут «вечными вопросами» — разве происшедшее в начале XIX века и описанное в «Станционном смотрителе» не актуально и в наше время?